Дом и его убранство у заводских работников были очень небогатые. В сказах дом никогда не описывается целиком. Но почти в каждом есть описание каких-то его элементов. В домах не было шкафов, их заняли сундуки ("Настасья и поставила шкатулку в нижний сундук, где холсты и протча про запас держат"). В верхних сундуках лежали вещи, используемые часто, а в нижних - вещи про запас, а также самые дорогие вещи. Лавки в домах использовались не только как сиденья, но и как кровати. Но самым главным предметом в доме была печка, на которой готовили еду, около которой согревались в холодные дни. Она создавала особый уют в доме ("На голбчике, у печки, девчоночка сидит").

В каждом доме было подполье, которое называлось по-уральски "голбец". В нём хранили продукты, а также использовали его в качестве тайника ("Взяла да потихоньку от Танюшки и других робят и зарыла ту шкатулку в голбец").

Баня была обязательна при каждом доме. В бане не только мылись, но и отдыхали, гадали, лечились от болезней. Баня была у всех, но у состоятельных людей она была лучше. Когда герой сказа "Две ящерки" оказывается в царстве Хозяйки Медной горы, его отводят в баню ("Андрюха отворил дверку, а там - баня. Честь честью устроена, только всё каменное. Полок там, колода, ковшик и протча. Один веничек берёзовый. И жарко страсть - уши береги"). Именно в бане мастер мог отдохнуть от тяжёлой работы и отмыться от вредной каменной пыли.

Станки для обработки камня, в частности, малахита, были несомненным атрибутом интерьера домов некоторых свободных заводских людей. Мастер работал на нём дома, а поскольку дом состоял из одной комнаты, то происходило это там же, где люди ели и спали, поэтому каменная малахитовая пыль носилась в воздухе, вредно воздействуя на здоровье самого мастера и его семьи ("Случалось и так, что в одной избе у печки ножи да вилки в узор разделывают, у окошка камень точат да шлифуют, а под полатьями рогожи ткут"). Мастера побогаче могли позволить себе отдельное помещение для мастерской.

Жили заводские скромно, поэтому упоминаний о еде очень мало. В одном из сказов Бажов говорит, что основной едой в рабочей семье были "квасок с лучком и лучок с кваском. Гостей угощали яичницей - "чирлой" и предлагали выпить. Представление о богатой жизни было связано именно с обильной, праздничной, по рабочим понятиям, едой. Ведь даже Хозяйка Медной горы угощала Степана не трюфелями, а "щами хорошими, пирогом рыбным, бараниной, кашей...", что для рабочих того времени считалось роскошью.

Особое внимание уделялось причёске, так как по ней определяли семейное положение человека. Так, девушки носили распущенную по спине косу, поэтому герой, встретив Хозяйку, безошибочно определяет её семейное положение ("Спиной к парню, а по косе видать - девка").

Во все времена женщины носили украшения. На уральских заводах женщины из рабочих семей украшения надевали по праздникам, они были массивными, сделанными из камня и дешёвого металла. В знаменитой малахитовой шкатулке лежали те украшения, которые обычно носили женщины ("Серьги, кольца и протча, что по женскому обряду полагается"). Мастерство обработчиков камня делало некоторые подобные украшения настоящими произведениями искусства.

Более чем скромный материальный достаток вынуждал заводских рабочих рано отдавать своих детей работать. При этом девочки с ранних лет помогали вести домашнее хозяйство, особенно в неполных семьях, где взрослые женщины вынуждены были работать на производстве. Так, героиня "Малахитовой шкатулки", росшая без отца, с ранних лет выполняла работу по дому: "Танюшка остаётся домовничать. Сперва, конечно, управит, что мать наказывала. Ну, чашки-ложки перемыть, скатёрку стряхнуть, в избе-сенях веничком подмахнуть, куричешкам корму дать, в печке поглядеть". Позже девочек учили рукоделию, которое часто становилось дополнительным источником семейных доходов. Так, ту же Танюшку странница научила "шелками да бисером шить", и её изделия продавали в богатые дома.

Мальчики помогали на покосе и в других сельскохозяйственных работах, ловили рыбу, дети могли заниматься сбором ягод-грибов. Позже их отдавали в учение.

Из сказов Бажова мы узнаём, что школ в нынешнем понимании не было, они появились только к концу 19 века. Большинство заводчан не умели писать, но умели считать, потому что им приходилось общаться с купцами. Но в каждом заводе было несколькоученых людей, передававших свои знания детям. Заводчане с уважением относились к тем, кто умел читать, считать и писать, но опасались тех, у кого дома были книги, так как считалось, что эти люди занимаются магией. Не случайно про героя сказа о Великом Полозе говорят: "Книжки какие-то у него. И каждый вечер он над ними сидит. Одним словом, чудной старик. Чертознаем его считали."

Каменное дело считалось - и справедливо- очень вредным, поэтому детей от него держали подальше, но приблизительно с тринадцати лет рабочие отдавали своих сыновей учиться камнерезному искусству, которое преподавали мастера. Попав к мастеру, мальчик сначала наблюдал за тем, как работал его учитель и выполнял всякие его поручения, в том числе, и хозяйственные. И только после этого мастер давал ему самую простую работу, например, обтачивать "бляшки", то есть заготовки для будущих украшений. После того, как ученик осваивал эту операцию, наставник разрешал ему заниматься более серьёзной и трудной работой, например, полировать камень, подбирать узор и т.п. Непосредственно самому распиливать камень, работать по чертежам разрешалось через несколько лет выучки, так как камень был недёшев, каждый - уникален. Однажды испортив его, невозможно было исправить свою оплошность.

Не все мастера обладали качествами педагогов, поэтому мальчикам часто приходилось несладко. Их бранили, щипали, толкали и били. Но если мастер понимал, что ученик талантлив, то он передавал ему всё, что знал. Именно об этом - в сказе "Каменный цветок".

Профессии камнерезов и горных рабочих также подробно описаны в сказах П.П. Бажова. На самом деле их профессий было гораздо больше: "Кто руду добывает, кто её до дела доводит. Золото моют, платинёшку выковыривают, бутовой да горновой камень ломают, цветной выволакивают. Кто опять веселы галечки выискивает да в огранку пускает. Лесу валить да плавить приходится немалое число. Уголь тоже для заводского дела жгут, зверем промышляют, рыбой занимаются". Заводчане работали на своего барина. Мужчины работали "в горе", хозяйством в основном занимались женщины. У всех оно было примерно одинаково: дом, огород, скотина. Кто побогаче, держал лошадь. Работу назначали и следили за её исполнением приказчики. Часто они давали очень мало времени на очень сложную работу. Если её не успевали сделать в срок, рабочего ждало серьёзное физическое наказание. Порки в то время были обыденным делом. Основное место наказания – пожарное помещение. Основные исполнители наказания – пожарные (за что их и не любили)).

Эти описания соответствуют историческим документам: "На Урал был направлен генерал В. Генин, оказавшийся более покладистым со всесильными Демидовыми. Строительство завода возобновилось только с конца 1722 г., уже под его руководством. На заводах он ввёл палочную дисциплину и мог, не в пример Татищеву, пересечь за ослушание нещадно кнутом всё население целой слободы поголовно и перевешать всех изловленных беглецов, хотя они и были вольнонаёмными. Они работали от зари до зари с небольшим перерывом. За работу получали ничтожную плату. Незначительную плату получали мастера и подмастерья. Лучше оплачивались только иностранцы. Приехавшим с Олонецких заводов иностранным мастерам платили по 21 руб. в месяц. Если молотовой мастер Лоренс получал 12 руб. 50 коп. в месяц, то русский - 3 руб. Оплата за труд здесь была в 5 раз ниже казённых расценок, введённых в 1724 г. Военная дисциплина, жестокие кары за малейший проступок, гибель людей от болезней составляли картину тяжёлого, бесправного положения строителей завода. Не выдерживая гнёта, солдаты и приписные крестьяне бежали с места строительства. Бегство временами принимало угрожающие размеры. Власти вовсе не стремились улучшить жизнь людей. Чтобы избежать потери рабочей силы, беглецов подвергали самым жестоким наказаниям, вплоть до повешения".

С преданиями связаны некоторые праздники в заводах. Так, несколько раз упоминается в сказах Змеиный праздник, а также некоторые другие. Змеиный праздник приходится на 12 сентября. В этот день "полную силу имеет" каменный цветок, который "в малахитовой горе" растёт. Но есть и традиционные церковные праздники (Покров, Рождество и т.д.), а также праздники, в которых важным оказывается всего лишь сам факт отдыха от работы. На праздники заводчане играли в городки, устраивали кулачные бои, ходили друг к другу в гости. Молодые люди собирались на "вечорки", где устраивались танцы и подавались спиртные напитки. На праздниках люди наряжались в самые лучшие наряды и пели песни.

Песня всегда сопровождает жизнь человека. И кроме тех песен, которые были издавна известны, люди сочиняли песни экспромтом по какому-то случаю. Например, в сказе "Ермаковы лебеди" Бажов описывает процесс создания такой песни:

"Лебедь ты, мой Васенька,

Где летаешь ты, где плаваешь?

Поглядеть одним бы глазоньком,

Перемолвиться словечушком!

Поёт эдак, собирает разные жалостные слова, про кручину свою лютую да про злу разлучницу, как она насмеялась, угнала лебедя милого, загубила его, батюшку родимого, милых братцев в беду завела. Слушает Василий - про него песня сложена".

Быт завода, очевидно, отличался от уклада других российских поселений. Способ организации работ определял особенности повседневной жизни рабочих-крестьян, зависимых от барина и независимых в своём мастерстве. В то же время бросается в глаза, что собственно бытовых сценок в сказах мало; об еде, одежде, интерьере говорится вскользь, отрывочно (скорее всего это связано с тем, что не надо описывать само собой разумеющиеся вещи (точно такие же примеры можно взять и из исторических первоисточников, скудных на жизнеописание народа, к которому принадлежит летописец)).